Тосты Чеширского кота - Бабушкин Евгений
– Дуракам деньги не нужны, а дураку дай, он умным долго не будет, – произносил он обычно при этом.
Загадочная фраза неоднократно обсуждалась докторами в ординаторской, но глубинный ее смысл так и не был раскрыт никогда.
…С помощью пульта управления вселенной, Корней Иваныч контролировал самые неожиданные вещи… Мало того, что он блокировал все Ельцинские реформы, он еще и вмешивался в самый естественный ход событий.
Когда Петруху, сына нашей пьющей запоями, но работящей санитарки замели за очередной мелкий грабеж, все были уверены, что меньше пятерика ему не обломится. Благо, Петюня уже год ходил под условным сроком. Санитарка Дина подвывала возле раздатки в окружении злорадно сочувствующих медсестер, и размазывая пьяные злые слезы, проклинала себя, незадачливого грабителя Петруху и никому не известного Петрухиного папашу. Тогда на звук рыданий забрел в закуток Властелин Вселенной.
Послушав молча минуту и вникнув в суть беды, он угрюмо изрек: «Нихерамнеполучам!» – что означало обычно крайнюю степень отрицания и несогласия с ситуацией. Повернувшись на месте, Корней Иваныч поплелся к своему пульту. За ним, как крысы за дудочкой, потрусили заинтригованные медсестры. Корней Иваныч взял с пульта старую катушку ниток, отмотал пару витков, и со словами: «Нихерамнеполучам!» – с треском оборвал нить.
Через два дня девушка, ограбленная Петрухой, простила снятую шапку. Видимо во время грабежа Петюня заинтересовал ее как мужчина. Жертва не только забрала заявление, но и продолжила знакомство с грабителем. Петруху выпустили. Через месяц он женился на своей суженой-ограбленной. Бросил пить и начал работать. Еще через месяц бросила пить санитарка Дина и не смогла развязать даже на праздник.
– Не лезет! – изумлялась она, пытаясь поднести холодную рюмку к жадному рту. Рука не подносилась. Дина смирилась с неизбежной трезвостью, снизошедшей от Властелина Вселенной, и принялась ждать внуков…
К Корней Иванычу начали обращаться многие, но он, как правило, не реагировал никак, отмалчивался, глядя перед собой презрительно и мелко шевелил ртом. Добиться он него чего-то было невозможно…
Процедурная сестра, веселая, толстая Ирина Васильевна перестала хохотать пару недель назад. Прежде румяное лицо убавило красок, под глазами легли бледные васильки бессонных ночей. Белый халат стал свободен на мощных телесах. Старшая сестра Софья Викторовна прижала Ирину Васильевну в процедурке.
– Ира, что не так? Что-то дома? Мы все видим, что ты изменилась… Саня твой, что ли, опять загулял?
– Софа! – тихо сказала Ирина. – С Саней всё хорошо. А у меня не очень. Опухоль у меня. По женской части. Нехорошая… – и заплакала.
Софья Викторовна краем глаза заметила чью-то фигуру в проеме открытой двери процедурки. Она резко повернулась, но фигура исчезла. Кто-то подслушивал разговор. Старшая выскочила в коридор, увидала удаляющуюся спину Коней Иваныча и услышала: «Нихерамнеполучам!»
Она, бросив рыдающую Ирину Васильевну, кинулась за Властелином и успела увидеть, как тот поменял местами две пуговицы на пульте. Черную пуговку положил на место белой, а белую соответственно, на место черной. И лег спать.
Софья Викторовна полетела обратно в процедурку.
– Знаешь что, Ира, – сказала она, – ты где обследовалась? В городской? Давай-ка в республиканской проверимся. Я там всех знаю, все быстро сделаем.
Повторное обследование, включившее даже маленькую диагностическую операцию, показало полное отсутствие патологии. Проверили еще раз – и снова не нашли.
Врач Городской больницы тряс стеклышками с препаратами и слабо вскрикивал:
– Да вот же атипия! Вот! Её же видно!
В ответ доцент из Республиканской больницы солидно раскладывал такие же стеклышки и говорил довольным голосом:
– А у нас нету атипиии. И мы отовсюду взяли. И многократно проверили. Нету-с!
Коллеги согласились, что в данном случае имела место досадная диагностическая ошибка, в которой никто не виноват. Нет патологии – ну и хорошо…
Софья Викторовна и Ирина Васильевна начали закармливать Корней Иваныча домашней снедью, не зная, как еще отблагодарить его за вовремя переложенные пуговицы. Властелин подношения принимал как должное, не благодаря. Большую часть яств он молча и равнодушно раздавал другим больным. Само собой получилось так, что Софины и Маринины продукты поддержали многих шизофреников в то нелегкое время.
…Корней Иваныч дремал на диване возле телевизора в комнате отдыха. Отделение спало – во время тихого часа, после обеда, всем больным полагалось находиться в кроватях, и лишь некоторым особо привилегированным пациентам дозволялось смотреть телевизор с санитарами в это время.
Санитары курили тут же на соседнем диване. По телевизору закончили передачу о родной природе. Диктор сообщил, что после рекламной паузы будет транслироваться розыгрыш лотереи «Спортлото».
Санитары, оживившись, принялись рассказывать друг другу байки о баснословных выигрышах, свидетелями которым они якобы являлись. Врали, понятно, как нанятые.
– Есть люди, что не умеют распорядиться! – принялся рассуждать рыжий Леха, – выиграть не штука, главное что потом! Вот я бы смог! Как надо!
Корней Иваныч внезапно вынырнул из сна. Не менее внезапно обрел дар речи, хотя обычно больше двух слов подряд не говорил. Обвел сумрачным взором санитаров. Упёр в Леху коричневый прокуренный палец и отчетливо изрек:
– Тебе денег не надо, ты и без денег дурак, и дурак будешь!
Санитары загоготали.
– Это почему же я дурак? – завелся Рыжий Леха с пол-оборота. – Ты, Корней, с диагнозом, лежишь тут в дурке двадцать лет, а дурак, значит, я? Объясни, Корнюха, а то, может, давно сульфазин не пробовал, поумнел сильно?
Корней Иваныч поднялся с дивана, произнес одно только слово: «Пойдем!» – и двинул к себе в палату. Санитары потопали следом. В палате Властелин Вселенной осторожно взял с пульта спичечный коробок, вынул из него маленький серый шарик.
– Вот! – сказал он, – пойдем! – и пошел обратно в комнату отдыха, неся шарик перед собой на вытянутой руке.
Санитары в полном недоумении потянулись за Корнеем Иванычем. По телевизору тем временем начался розыгрыш «Спортлото». Властелин сунул серый шарик Лехе, буркнув:
– Разверни.
Рыжий Леха завороженно принялся разворачивать шарик, оказавшийся засаленной бумажной салфеткой.
– Здесь какие-то цифры, – прошептал Леха, – карандашом написаны… что это, Корней?
Корней Иванович не ответил, зато голос из телевизора радостно сообщил, что выпали номера: «4, 23, 31, 8, 15 и 18».
Леха побледнел и сел прямо на пол. Грязная салфетка выскользнула из пальцев.
Санитары столкнулись лбами, пытаясь рассмотреть содержание бумажки. Там были коряво выведены те же самые, озвученные диктором числа. Да еще и том же порядке.
«Нихерамнеполучам!» – прогремело над головами санитаров, и Властелин Вселенной отправился на битву с корзинками и тарелками.
С того случая все санитары обращались к Корней Иванычу только по имени и отчеству.
…Дни в сумасшедшем доме похожи один на другой. Меняются санитары и медсестры. Уходят на пенсию пожилые врачи и начинают работать юные. Поступают и выписываются больные. Беднеет меню на пищеблоке. Освежается цвет стен после косметических ремонтов. Строятся новые кварталы вокруг сумасшедшего дома. И только дни, дни – остаются похожими один на другой, как таблетки. И для людей, живущих этими днями, все перемены – к худшему.
Корнея Ивановича – Властелина Вселенной, убили в начале марта одна тысяча девятьсот девяносто девятого года, когда он пьяный возвращался в больницу, получив на почте деньги за вторую группу инвалидности.
Неизвестные, так и не найденные никогда люди, населявшие его собственный мир, ударили Корнея Иваныча сзади по голове. Сняв жалкую кроличью шапку, они убежали, даже не тронув денег. Труп обнаружили прохожие в сугробе в двух шагах от автовокзала.
Хронических больных, утративших социальные связи, хоронят быстро, небрежно и незаметно.
